Термин «суверенитет» происходит от латинского слова suveranus, перешедшего в старофранцузское sovereigns, то есть верховный.
Возникновение этой политико-правовой категории изначально было обусловлено необходимостью усиления государственных начал, формирования централизованной государственности. Теория суверенитета как таковая получила впервые свое развернутое толкование в рамках естественного права, в учениях Т. Гоббса, Ж. Руссо, но, прежде всего, Ж. Бодена (1530-1596).
Теория абсолютного суверенитета была выдвинута в эпоху революционных войн во Франции. «Суверенитет есть неограниченная верховная власть над подданными». Абсолютность суверенитета имеет место тогда, когда суверенная власть существует неизменно в течение неопределенного долгого срока; временная власть, устанавливаемая на какой-то определенный период, не может сохраняться, в качестве верховной силы.
Сущность идеи суверенитета, по мнению Ж. Бодена, заключена в законотворчестве, в котором он находит свою главную и характерную функцию. Теория суверенитета Бодена неотделима от равной ей по значению концепции форм государственного устройства и управления. Он первый приводит различия между формами государственного устройства и формами правления. Нет разделенного суверенитета, по мнению Бодена, а есть распределение функций, которые являются вторичными для осуществления единой суверенной воли.
Суверенитет по Бодену обладает следующими свойствами:
- суверенитет – единственен и неделим. Он не может быть разделен между королем и народом и может поочередно ими осуществляться;
- суверенная власть постоянна, ее нельзя передавать на время или на каких-либо условиях другому лицу;
- суверенная власть неограниченна и надзаконна, человеческий закон не может ограничивать суверенитет;
- судебная власть починяется только божественному и естественному закону, но не религиозным догмам.
Концепция суверенитета, выдвинутая Боденом, воспринимается как «иное имя государственной власти, в котором воплотилась ее личность». Из нее вытекает всякая другая власть. Государство олицетворяет и воплощает в себя государь или орган, наделенный его полномочиями.
В теории естественного права суверенитет относится не к форме или какому-то одному качеству политической власти, а непосредственно к самой власти. Несмотря на различие взглядов представителей концепции естественного права, все сходились на том, что происхождение суверенитета имеет непосредственное отношение к первоначальному акту создания государства в полном соответствии с договорной теорией и с законом природы, который по естественному праву предшествовал позитивному праву, возникшему при создании государства. По вопросу о субъекте суверенитета в теории естественного права можно выделить два направления: отстаивающее «народный суверенитет» и «суверенитет правительства».
Т. Гоббс вместо двух признаваемых теорией естественного права договоров – «договора общества» о создании государства и «договора управления» между обществом и правителем поставил один договор, по которому каждый член общества связывал себя с другим обещанием подчиняться общему правителю, который не принимал участия в договоре. Это отрицало идею суверенной верховности народа. Согласно Гоббсу никогда не существовало общества, которое опиралось бы просто на само себя, следовательно, не было и никакого изначального права народа. Поэтому все публичное право концентрируется в суверенитете Правителя, какова бы ни была форма государственного устройства. Сам же суверенитет ничем не ограничен, без него общество лишь скопище индивидов.
Ж.Ж. Руссо исходил из того, что существовал единый общественный договор, который породил государство. Созданная при этом общественная власть олицетворяет совершенный суверенитет, неподвластный какому-либо отчуждению, ограничению, делегированию. Для суверенного общества невозможна, даже если оно того пожелает, передача публичной власти любому другому субъекту или же наложение на себя каких-либо ограничений путем договора. Руссо заложил основу представления о том, что источником суверенной власти является организованный народ. При этом Руссо не видел необходимости ограничивать народный суверенитет даже естественным правом.
Продолжателем традиций Бодена, Гоббса и Руссо был Гегель. В основе его концепции суверенитета лежало понимание им государства как целостности или как он называл ее сам – тотальности. Отсюда главная идея концепции суверенитета Гегеля – идея целостности государства, в рамках которой ни одна часть не может иметь самостоятельного существования.
Если государство существует, оно, чтобы самоутвердиться должно стремиться к установлению на всей своей территории полного суверенитета, если его нет, то никакой политический союз назвать государством. Суверенитет и государство неразделимы. О народном суверенитете, считает Гегель, можно говорить лишь в том смысле, что народ вообще является по отношению к внешнему миру самостоятельным и составляет собственное государство, как народ Великобритании. Всякие действия, ведущие к ослаблению государственного суверенитета по Гегелю являются высшим преступлением против государства.
В эпоху Нового времени государственный суверенитет был провозглашен в качестве высшего политического приоритета. Последующее развитие теории суверенитета показало, что выражение «суверенитет монарха», «народный, национальный суверенитет» лишь прикрывают различные политические взгляды и устремления исследователей того времени.
В XX веке представления о суверенитете государства претерпевали заметные изменения. С быстрым развитием транспорта и коммуникаций как бы размываются традиционные различия между внутренним и внешним миром, границы государства – основа и символ жесткой концепции суверенитета – становятся все более прозрачными. Вследствие чего важнейшие внутренние проблемы государства – экономика, энергия, экология, продовольствие, демография – приобрели внешние аспекты. Все это отразилось и на теориях суверенитета. Так, Еллинек сводит концепцию суверенитета к конституционному и самоограничению государства. Согласно его теории, государство берет на себя обязательства соблюдать нормы международного права, с одной стороны, и субъективные права своих подданных или граждан – с другой. Такое самоограничение, однако, возможно лишь в условиях социальной стабильности внутри государства и в международных отношениях. В условиях любого кризиса признается приоритет государственного суверенитета. Он обосновал положение о том, что суверенитет есть правовое понятие. «Суверенитет есть способность юридически не связанной внешними силами государственной власти к исключительному самоопределению путем установления правопорядка, на основе которого деятельность государства приобретает подлежащий правовой квалификации характер».
Концепция суверенитета Ганса Кельзена (1881-1973) строится на его теории государства, которое рассматривается как правовой порядок. Правовые отношения общества определяют государство. «Суверенным можно назвать такой порядок, который охватывает все другие порядки как частичные. Таковым является государство, притом тогда только, когда оно совпадает с всеобъемлющим правовым порядком». По мнению Кельзена суверенитет государства идентичен суверенитету права. Это положение составляет основу политического порядка, применимо и для абсолютной монархии, для аристократической республики, и демократии, т.к. указывает на неизменное верховенство права. Для Кельзена подчинение государства какой-либо цели означает подчинение его неюридической системе и таким образом уничтожение его независимости и превращение в часть какой-то другой системы: религиозной, идеологической. Государство само есть цель в себе, и как таковое, оно вообще не имеет цели. «Государство – само есть верховенство, конечный порядок, верховная конечная цель, верховная ценность и потому оно есть суверен». .
Однако, В. Цымбульский указывает на ряд проблем, которые подрывают абсолютное видение суверенитета:
- «Распределенный суверенитет», связанный со структурой федерации.
- Существование внутреннего суверенитета без суверенитета внешнего (протектораты).
- Укрепление внутреннего суверенитета за счет ограничения внешнего – права ведения войны.
Своеобразным ответом на поставленные проблемы явилась в 2001 г. впервые на русском языке вышедшая книга К. Шмитта «Политическая теология». Согласно Шмитту, «суверенен тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении», т.е. суверенность определяется тем, насколько удалось добиться целей, заложенных в этом решении – подавить антигосударственный мятеж, отразить агрессию, оказать помощь при ликвидации последствий стихийного бедствия. Безжалостность в чрезвычайной ситуации является возможностью проявить предельные ценности, ради которых люди жертвуют жизнью, а государство – их жизнями и правами. Но в чрезвычайном положении, когда ценности не скованы необходимостью правовых формулировок, они могут оказаться антигуманными. И тогда это будет тирания. Альтернативой понятию «суверенитет» Шмитт видит доктрину правового государства.
Нарастающие тенденции федерализации и глобализации в мире требует необходимой коррекции некоторых составляющих концепции суверенитета.
Родоначальником теоретического обобщения идей федерализма считают Иоханнеса Альтузиуса (1562-1638), который выдвинул «федеральную теорию суверенитета», основанную на принципах союза, но при главенстве союза над частями. Суверенитет в условиях федерации – вопрос достаточно спорный, относительно которого существуют следующие мнения:
- суверенитетом обладают только федерации в целом (но если суверенитет федерации абсолютен, то в чем тогда ее принципиальное отличие от унитарного государства?);
- суверенитет принадлежит составным частям федерации, которые обладают правом выхода из нее;
- суверенитет делится в соответствии с делением государственной власти согласно Конституции.
Источником федеративной государственности является суверенитет народа. Народ в федеративном государстве политически един, но не в полной мере. В юридическом смысле он состоит из наций, каждая из которых претендует на известную меру политической самостоятельности. Считается, что эти народы через референдум или своих представителей однажды дали согласие на объединение в федеративное государство. В то же время каждый из них оставил за собой долю суверенных прав.
Таким образом, ни федерации, ни ее суверенитеты не обладают полным государственным суверенитетом. Раздел суверенитета производится, прежде всего, путем распределения компетенции между федерацией и ее субъектами, т.к. собственная компетенция выражает «собственную государственность». Следовательно, согласно Арановскому, суверенитет – это административная и политическая правоспособность территории, обладающей государственностью.
Постановление Конституционного Суда РФ от 7.06.2000 №10-П. По делу о проверке конституционности отдельных положений Конституции Республики Алтай и ФЗ «Об общих принципах организации законодательства (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов РФ» внесло коррективы в решение проблем федерализма и суверенитета. Конституция Российской Федерации не допускает какого-либо иного носителя суверенитета и источника власти, помимо многонационального народа России, и, следовательно, не предполагает какого-либо иного государственного суверенитета, помимо суверенитета Российской Федерации. Суверенитет Российской Федерации, в силу Конституции Российской Федерации, исключает существование двух уровней суверенных властей, находящихся в единой системе государственной власти, которые обладали бы верховенством и независимостью, т.е. не допускает суверенитета ни республик, ни иных субъектов Российской Федерации.
Республики как субъекты Российской Федерации не имеют статуса суверенного государства, и решить этот вопрос иначе в своих конституциях они не могут, а потому не вправе наделить себя свойствами суверенного государства, даже при условии, что их суверенитет признавался бы ограниченным.
Федерализм создает полицентрическую систему власти, включающую автономные единицы, формально независимые друг от друга, но составляющие единое целое. По сути, суверенитет – это выражение воли народа на единство и целостность государства, на защиту прав и свобод человека-гражданина. В России источником такого волеизъявления является единый многонациональный народ РФ. И воля этого народа едина. В этом смысле суверенитет как политическая воля всего народа федерации неделим.
Процессы глобализации безусловно оказывает влияние на функционирование государств, на их базовые институты, а значит и на суверенитет. Однако, государственный суверенитет остается основой конституционного строя большинства государств.
Концепций эволюции суверенитета множество и они весьма противоречивы.
Ряд исследователей считает, что глобализация, в конечном счете, приведет к исчезновению суверенитетов отдельных государств, а следовательно, и самих государств, обществом будет править всемирное правительство в сформированном Мировом государстве (теория мондиализма).
Другие ученые утверждают, что национальное государство будет только укреплять свои позиции и наряду с существующими государствами, будут образовываться новые.
Третьи – прогнозируют формирование государства принципиально нового типа.
Следует отметить работы С. Хантингтона, который считает, что «нация-государство останется главным действующим лицом в международных делах, но наиболее значимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между нациями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям».
Главный экономический обозреватель газеты «The Financial Times» М. Вольф обосновывает, что главным препятствием на пути более равномерного распространения процветания в глобальном масштабе и обеспечении всего мира необходимыми общественными благами является «не глобальная экономическая интеграция или транснациональные компании, а наличие множества суверенных государств. Проблемы, с которыми мы сегодня сталкиваемся, создают не ошибки отдельных государств, а само их существование».
Моисеев А.А. считает, что «Глобализация не ведет к умалению суверенитета. В условиях глобализации эффективная деятельность государств в международной и внутригосударственной сферах во все большей степени осуществляется под воздействием международно-правовых факторов и способствует возникновению и развитию международных институциональных структур, политика в которых формируется под влиянием соотношения сил государств-участников».
Д. Чэндлер, автор исследования «Политика создания государств», обращает внимание на то, что ныне само понятие «суверенное государство» во многом утратило смысл. Сильнейшие страны мира навязывают отдельным государствам правила, по которым те обязаны играть. Фактически, по мнению Чэндлера, это стало возрождением института протекторатов – то есть образования зависимых от великих держав территорий. Образование новых государств проходит именно по этому и исключительно по этому сценарию.
Весьма обсуждаема в науке теория мондиализма как конечный результат глобализации. Исследователи, считающие, что будущему обществу будет характерно единое мировое государство, прогнозируют два сценария перехода к мондиализму: мягкий и жесткий.
Мягкий переход предполагает сохранение формально суверенных государств, с весьма серьёзными полномочиями у правительств этих стран в области внутренней политики, экологии, социальной сферы, образования и здравоохранения, всего того, что сейчас находится в ведении местного правительства американского штата. При этом будет существовать некий Единый Планетарный Орган Власти, который будет обладать исключительной монополией на решение всех проблем глобального характера и следить за неукоснительным соблюдением любыми местными властями некоего универсального кодекса прав и свода законов, касающихся, по-видимому, прав человека, глобальных вопросов экономики и экологии, общепланетарных аспектов любых проблем человеческой жизни и деятельности. То есть, иными словами, по этому сценарию будет осуществлено некое всемирное подобие нынешнего Европейского союза.
В случае если произойдёт какой-то глобальный катаклизм – экологическая катастрофа или мировая война, — то тут возможен вариант жёсткого мондиализма. Победившая или сумевшая сохранить в наибольшей степени свой аппарат власти насилия и принуждения организованная политическая сила может установить свою власть на Планете в целом или на пригодной для жизни ее части.
Одни ученые отрицают саму возможность формирования мирового государства, другие же считают это неизбежным следствием глобализации и единственным шансом на спасение человечества.
Многие ученые считают теорию мондиализма преувеличенной, тем более, что в данный момент мы повсеместно наблюдаем сепаратистские движения в разных уголках планеты, количество государств не сокращается, а наоборот, увеличивается. «Если мондиализм и будет реализован как стратегия развития в XXI в., то для этого будут необходимы соблюдение трёх условий: обязательное ослабление современных мощных суверенных государств; увеличение толщины и веса транссистемного глобального интегративного слоя; ламинарное, то есть без катаклизмов, катастроф и войн течение мировой истории».
Эволюция государства, государственного суверенитета – процесс объективный, но конечный результат эволюции предсказать нелегко. Современные государства, даже глубоко интегрированные в глобализационные процессы, не стремятся к реализации концепции мондиализма. Страны, обладающие значительной мощью для самостоятельного развития и недостаточно интегрированные в транснациональные структуры, но богатые природными ресурсами, являются главными центрами сопротивления проекта сетевого государства. Они стремятся к укреплению своего суверенитета и международно-правового веса. Соответственно, в обозримом будущем государство сохранит свою форму и содержание, оставаясь наиболее эффективным способом управления обществом.