Глава 2. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРАКТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ВЫНЕСЕНИЯ СУДЕБНЫХ РЕШЕНИЙ
2.3 Соотношение законности и справедливости судебных решений
П. 2 ст. 3 Закона РФ от 26 июня 1992 г. N 3132-I «О статусе судей в Российской Федерации» гласит: «Судья при исполнении своих полномочий, а также во внеслужебных отношениях должен избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти, достоинство судьи или вызвать сомнение в его объективности, справедливости и беспристрастности». Статья 8 этого же закона устанавливает, что судья, впервые избранный на должность, приносит в торжественной обстановке присягу следующего содержания: «Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять свои обязанности, осуществлять правосудие, подчиняясь только закону, быть беспристрастным и справедливым, как велят мне долг судьи и моя совесть».
И если содержание «добросовестности» и «беспристрастности» судьи хоть как-то раскрывается в правилах поведения судейского сообщества при осуществлении профессиональной деятельности по отправлению правосудия и во внесудебной деятельности (ст. 10, 11 Кодекса судейской этики от 19 декабря 2012 г.[1]), то что понимать под справедливостью при осуществлении правосудия – не раскрыто. Более того, процессуальное законодательство предусматривает законность и обоснованность решения суда (например, ст. 195 ГПК РФ или ст. 6 АПК РФ), но не упоминает о его справедливости.
Так как же соотносятся предписываемая процессуальным законодательством законность судебного решения и также установленная законодательно справедливость как характерная черта осуществления правосудия? И может ли законное судебное решение быть несправедливым?
Общая теория государства и права определяет законность как систему требований общества и государства, состоящую в точной реализации норм права всеми и повсеместно. Этой точки зрения придерживаются такие ученые как А.В. Малько[2] и А.Б. Венгеров[3].
М.К. Треушников применительно к деятельности судов определяет законность как полное соответствие всех их постановлений и совершаемых процессуальных действий нормам как материального, так и процессуального права, т.е. закону. Он писал: «Принцип законности по своему содержанию включает в себя требование к судам правильно применять нормы материального (регулятивного) права и совершать процессуальные действия, во исполнение норм гражданского процессуального права»[4].
Анализ научной литературы позволяет сделать вывод, что к требованиям законности многие авторы относят следующие:
- неукоснительное соблюдение и исполнение всеми субъектами права действующих законов и подзаконных актов;
- верховенство закона;
- всеобщность права;
- равенство всех перед законом;
- обеспечение неукоснительной реализации права (наличие социальных и юридических механизмов);
- гарантированное применение права;
- недопустимость произвола в деятельности должностных лиц, и др[5].
При всем различии научных взглядов неоспоримо одно: законность предполагает соблюдение всех требований законодательства при квалификации обстоятельств дела, при выборе и применении нормы права.
Принцип законности нашел свое отражение в ч. ч. 1 и 2 ст. 15 Конституции РФ: «Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации. Органы государственной власти, органы местного самоуправления, должностные лица, граждане и их объединения обязаны соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы». Однако даже при конституционном установлении принципа законности анализ судебной практики, например, коллегии по рассмотрению административных споров Арбитражного суда города Москвы выявляет противоположные позиции судов при разрешении административных дел по аналогичным спорам с участием тех же лиц в качестве сторон[6]. Р.Ю. Казаков, указывая на это в своей работе, писал: «Противоположный подход судей одной инстанции к оценке доказательств по рассматриваемой категории дел нарушает единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права»[7]. Аналогичная ситуация складывается и в других судах. Например, судебная коллегия по гражданским делам Челябинского областного суда, рассматривая апелляционные жалобы по двум аналогичным спорам, вынесла противоположные решения даже с учетом присутствия одного из судей в составе коллегии в обоих случаях[8]. Виной тому может являться отсутствие у судей упомянутого в параграфе 2.1 общего понимания «внутреннего убеждения», «долга» и «совести», других оценочных понятий, а также наличие такого негативного свойства оценочных понятий, как предоставление с их помощью практически неограниченной свободы усмотрения судей в процессе правоприменения.
Именно поэтому реализация принципа законности обеспечивается целым рядом процессуальных гарантий, к которым относятся, прежде всего, гарантии, составляющие содержание других принципов гражданского процессуального права, например, независимость судей и подчинение их только Конституции РФ и федеральному закону, равенство сторон перед законом и судом, состязательность процесса, равноправие сторон, гласность судебного разбирательства.
Таким образом, понятие законности судебного решения достаточно полно проработано в юридической науке. Но понятие справедливости является не таким однозначным.
Э.И. Мишутина отмечает: «Существует ряд категорий, которые употребляет судебная практика применительно к судебному решению. Однако по отношению к одним и тем же категориям употребляются разные термины, их обозначающие. Так, например, в отношении справедливости говорят о требовании, принципе, ценности»[9]. Так, конституционный принцип справедливости упоминается в Постановлении Конституционного Суда РФ от 19.06.2002 N11-П [10], а В.Е.Чиркин в своей статье рассматривает справедливость наряду со свободой, равенством, правами человека, демократией и некоторыми другими ключевыми принципами жизни сообществ людей как общечеловеческую ценность[11]. И.В. Чечельницкий рассматривая справедливость как принцип правоприменительной деятельности, пишет: «Принцип справедливости является наряду с законностью, целесообразностью, обоснованностью одним из основных принципов правоприменительной деятельности, поскольку правоприменение будет достигать максимального регулятивного воздействия на общество лишь в том случае, если будет в должной степени соотноситься с его представлениями о добре и зле, соразмерности деяния и воздаяния, в равной мере отражать интересы государства, общества и личности»[12].
Причина такого плюрализма мнений в отношении категории «справедливость» кроется в отсутствии легального определения этого понятия или, по крайней мере, легального выделения его сущностных черт. Д.Ш. Свергузов, отмечая данный недостаток российского законодательства, писал: «Ни одно из приведенных положений [законодательства] не может дать вразумительного ответа на вопрос о природе и значении справедливости»[13].
Так что же такое «справедливость» и возможно ли вынесение справедливых судебных решений?
Философия рассматривает справедливость как нечто духовное, существующее в индивидуализированном и объективированном виде. В первом случае речь идет о сложном комплексе побуждений, мотивов, целей, которые определяют духовную структуру личности, во втором случае - о воплощенных в науке, культуре, массовом сознании идеях, идеалах, нормах, ценностях. Оба эти вида духовного, нравственного, играют существенную роль в развитии личности (как индивидуализированное духовное) и в совершенствовании культуры (как объективированное духовное).
С точки зрения психологической теории справедливость основывается исключительно на внутренних качествах и эмоциях человека. Рассматривая именно эту точку зрения, Л.И. Петражицкий определял справедливость как интуитивное право, как реальное явление духовной жизни, психическое явление и именовал ее интуитивно-правовым феноменом[14]. Рассуждая о делении этических эмоций на нравственные и правовые, он отмечал независимость справедливости «от нормативных фактов, законов» и пришел к выводу о том, что справедливость относится к классу правовых эмоций.
Исходя из этого, справедливость требует максимально индивидуализированного подхода, отвечающего конкретным обстоятельствам и личным качествам человека. Но право не может предусматривать и закреплять все индивидуальные факторы, которые имеют значение для справедливой юридической оценки конкретного правоотношения. И с этой точки зрения законность и справедливость могут противоречить друг другу.
Тем не менее, право неразрывно связано с человеком и обществом, поэтому Д.Е.Богданов заключил: «… в основе гражданского права лежат три основополагающих, онтологических начала: справедливость, свобода и добросовестность. Они являются ценностным онтологическим ядром права, одновременно выступая его конечными целями…. Справедливость, свобода и добросовестность - это альфа и омега гражданского права, его источник и одновременно конечная цель»[15].
Таким образом, учитывая его точку зрения и исходя из философского понимания «справедливости», она является той ценностью, к достижению которой должен стремиться суд в процессе судопроизводства. То есть справедливость проявляется в способности судьи адекватно индивидуализировать определенные общественные (социальные) ценности применительно к конкретной ситуации, и в рамках множества возможных законных вариантов применения права выбрать единственно правильный. Но кто и как может определить границы правильности (т.е. справедливости) с учетом того, что объективированное духовное преломляется в сознании судьи как конкретной личности, со всеми её достоинствами и недостатками, в том числе обусловленными состоянием психики в конкретный период времени?
Э.И. Мишутина для разрешения этого вопроса вводит понятие гражданских процессуально-правовых ценностей: «Под гражданскими процессуально-правовыми ценностями следует понимать обусловленные духовными, политическими и социально-экономическими устоями Российского государства явления, отраженные в нормах гражданского процессуального права, концентрированно выражающие представления об идеальной модели осуществления правосудия по гражданским делам, значимые для человека и общества и обеспечивающие преемственность в гражданском процессуальном праве. Их система представляет собой сложившуюся на данном этапе исторического развития в определенной иерархии совокупность правовых ценностей, детерминирующих предмет и метод гражданского процессуального права, а также определяющих деятельность судов в данной сфере.
В таком понимании не вызывает сомнений, что требования к судебному решению в той или иной мере направлены на защиту социокультурных ценностей (чести, достоинства, здоровья, безопасности и т.п.), а само судебное решение - на защиту прав и свобод человека, на создание условий, способствующих такой защите»[16].
Но данное определение не снимает поставленного выше вопроса, тем более, что Э.И. Мишутина под ценностями предлагает понимать «…обусловленные духовными, политическими и социально-экономическими устоями Российского государства явления…». Исходя из определения, изменение устоев государства приведет к изменению ценностей, но как быть с личностью судьи, которая социализировалась и уже сформировалась в конкретный исторический период в конкретном обществе? Тем более что система ценностей общества формируется и трансформируется в его историческом развитии и её изменение может не совпадать с изменениями в социально-экономической, политической и, в конце концов, правовой сферах.
А.Т. Боннер определяет требование справедливости судебного решения следующим образом: «Справедливым же в рамках закона может быть признано единственно возможное в конкретном случае, наиболее оптимальное, разумное и гуманное решение»[17]. И если с гуманностью всё более-менее понятно, то как, с учетом положений, рассмотренных в данной работе ранее, определить оптимальность (в большинстве случаев недостижимую) и разумность судебного решения?
Д.Е. Богданов пытается снять остроту данного вопроса следующим определением: «Таким образом, под справедливостью как категорией гражданского права следует понимать исторически сложившиеся в обществе представления о соответствии социальным идеалам (параметрам) распределения между участниками прав и обязанностей, правомочий субъектов и пределов их осуществления, частной автономии и обязанности по сотрудничеству и социальной кооперации, благ, убытков, потерь, иных неблагоприятных последствий в связи с неисполнением договора или причинением вреда, недобросовестным поведением и др., а также необходимого применения неблагоприятных последствий с целью корректировки поведения субъектов»[18].
При такой трактовке справедливости праву предоставляется возможность стать инструментом достижения именно социальной справедливости, так как «…исторически сложившиеся в обществе представления о соответствии социальным идеалам (параметрам) распределения между участниками прав и обязанностей, правомочий субъектов и пределов их осуществления» могут быть закреплены законодательно и иметь четкие границы. Примером может являться статья 2 Конституции РФ: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью». При таком понимании справедливости судебного решения появляется определенная возможность оценивать его соответствие в конкретной ситуации цели достижения социальной справедливости.
Данная точка зрения разделяется Н.И. Ткачевым, который писал, что «требование справедливости... выражается через юридические понятия законности и обоснованности. ... В гражданском процессе оно охватывается законностью и обоснованностью и характеризует акт правосудия в целом»[19]. Именно с этой точки зрения рассматривает справедливость ч. 2 ст. 297 Уголовно-процессуального кодекса РФ[20]: «Приговор признается законным, обоснованным и справедливым, если он постановлен в соответствии с требованиями настоящего Кодекса и основан на правильном применении уголовного закона». Однако данная позиция не поддерживается в правоприменительной практике[21] гражданского процесса, когда требования законности, обоснованности и справедливости перечисляются отдельно. При этом понятие «справедливость» никак не расшифровывается и, соответственно, что под ним понимается, уяснить невозможно.
Некоторые авторы[22] видят проявление принципа справедливости в правоприменительной деятельности в способности должностного лица, применяющего норму права, адекватно индивидуализировать ее применительно к конкретной ситуации и в рамках множества возможных законных вариантов применения права выбрать единственно правильный и разумный. Однако это возвращает нас к проблемам оценочных понятий и определения истины в ходе рассмотрения дела.
Таким образом, установленное Законом РФ от 26 июня 1992 г. N 3132-I «О статусе судей в Российской Федерации», требование к судьям «…осуществлять правосудие, подчиняясь только закону, быть беспристрастным и справедливым, как велят мне долг судьи и моя совесть», относительно справедливости осуществления правосудия целесообразно рассматривать через понятия законности и обоснованности. Требование к судьям при осуществлении правосудия подчиняться только закону должно превалировать над всеми остальными, быть основополагающим при вынесении судебных решений, а те социальные идеалы, к которым стремится общество, должны не просто декларироваться в конституциях и других нормативных правовых актах, а иметь конкретные легальные определения и характеристики, соответствующие современному развитию общества и науки.
[1] «Кодекс судейской этики» (утв. VIII Всероссийским съездом судей 19.12.2012) // «Бюллетень актов по судебной системе» . – №2. – 2013.
[2] Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права: Учебник / М.: Юристъ, 2004. – 512 c. – С. 405-414.
[3] Венгеров А.Б.Теория государства и права: Учебник для юридических вузов.3-е изд. – М.: Юриспруденция, 2000. – С. 261-273.
[4] Гражданский процесс: Учебник. 4-е издание перераб. и доп. / Под ред. М.К. Треушникова. М.: Издательский Дом «Городец», 2010. – С. 71.
[5] См., напр.: Теория государства и права: Учеб. / Отв. ред. В.Д. Перевалов. 3-е изд. М., 2009. С. 275-285; Проблемы общей теории права и государства: Учеб. для вузов / Под ред. В.С. Нерсесянца. М.: Норма, 2004. С. 464 - 474; Алексеев С.С. Общая теория права: Учеб. 2-е изд. М., 2008. С. 153 - 164.
[6] См.: Казаков Р.Ю. Проблемы единообразия судебной практики рассмотрения арбитражными судами споров об оспаривании привлечения юридических лиц к административной ответственности по ч. 4 ст. 15.25 КоАП РФ // Вестник Арбитражного суда г. Москвы. – 2007. – №2. – С. 93-94.
[7] Там же.
[8] См.: Апелляционные определения судебной коллегии по гражданским делам Челябинского областного суда № ГА-011158-02/2013 от 16.01.2014, № ГА-002036-02/2014 от 01.04.2014 [Электронный ресурс] / Банк судебных документов – Челябинский областной суд. – Режим доступа: http://www.chel-oblsud.ru. (Дата обращения 22.04.2014)
[9] Мишутина Э.И. Справедливость судебных решений в гражданском судопроизводстве: аксиологический подход // Арбитражный и гражданский процесс. – 2011. – №2. – С. 22-25.
[10] Постановление Конституционного Суда РФ от 19.06.2002 N 11-П "По делу о проверке конституционности ряда положений Закона Российской Федерации от 18 июня 1992 года "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС" (в редакциях от 24 ноября 1995 года и от 12 февраля 2001 года), Федеральных законов от 12 февраля 2001 года "О внесении изменений и дополнений в Закон Российской Федерации "О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС", от 19 июня 2000 года "О минимальном размере оплаты труда" и от 7 августа 2000 года "О порядке установления размеров стипендий и социальных выплат в Российской Федерации" в связи с запросами Верховного Суда Российской Федерации и Октябрьского районного суда города Краснодара, жалобами граждан и общественных организаций чернобыльцев" // СЗ РФ. – 2002. – №27. – Ст. 2779.
[11] Чиркин В.Е. Принцип социальной справедливости в конституционном измерении // Конституционное и муниципальное право. – 2013. – №11. – С. 39-43.
[12]Чечельницкий И.В. Принцип справедливости в правоприменительной деятельности // Таможенное дело. – 2013. – №2. – С. 33- 38.
[13] Свергузов Д.Ш. О свободе, справедливости и законе // Российский юридический журнал. – 2013. – №4. – С. 101-107.
[14]Петражицкий Л.И. Теория государства и права в связи с теорией нравственности. // СПб.: Издательство «Лань», 2000. – 608 стр. – С. 401-407.
[15]Богданов Д.Е. Справедливость как начало и принцип гражданского права . « Законодательство и экономика». – 2013. – №12. // Справочно-правовая система «Консультант Плюс»: [Электронный ресурс] / Компания «Консультант Плюс». – Послед. обновление 22.04.2014.
[16] Мишутина Э.И. Справедливость судебных решений в гражданском судопроизводстве: аксиологический подход // Арбитражный и гражданский процесс. – 2011. – №2. – С. 22-25.
[17] Боннер А.Т. Законность и справедливость в правоприменительной деятельности. // М.: Российское право, 1992. – 320 с. – С. 88.
[18] Богданов Д.Е. Философско-правовое обоснование категории справедливости в гражданском праве России // Законодательство и экономика. – 2013. – №5. – С. 24-34.
[19] Цит. по: Мишутина Э.И. Справедливость судебных решений в гражданском судопроизводстве: аксиологический подход // Арбитражный и гражданский процесс. – 2011. – №2. – С. 22-25.
[20] Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. N 174-ФЗ // СЗ РФ. – 2001. – №52. – Ст. 4921.
[21] См., напр.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 24 марта 2009 г. N6-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 8 статьи 5, пункта 6 статьи 6 Закона Российской Федерации "О статусе судей в Российской Федерации" и пункта 1 статьи 23 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации" в связи с жалобой гражданина В.Н. Рагозина" // СЗ РФ. – 2009. – №14. – Ст. 1771.
[22] Чечельницкий И.В. Принцип справедливости в правоприменительной деятельности // Таможенное дело. – 2013. – №2. – С. 33-38.
Далее Заключение к ВКР