Ответственность должника за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства наступала лишь при наличии специальных условий — вины и вреда. При отсутствии хотя бы одного из этих двух условий ответственность не наступала.
Римские юристы понимали вину как несоблюдение поведения, требуемого правом. То есть вина римскими юристами трактовалась как противоправное поведение.
Римское право знало две формы вины:
- умысел (dolus), когда должник предвидит наступление результатов своего поведения и желает их наступления;
- небрежность, неосторожность (culpa), когда должник не предвидел результатов своего поведения, но должен был их предвидеть.
Неосторожность бывает различной степени — грубая и легкая.
Грубая неосторожность (culpa lata) — непроявление той меры заботливости, внимания, рачительности, осторожности, которую обычно проявляют обыкновенные люди. Ульпиан писал: «Грубая вина — это чрезвычайная небрежность, т. е. непонимание того, что все понимают». По своему значению грубая вина приравнивалась к умыслу. Другой юрист Нерва утверждал, что «слишком грубая вина является умыслом».
Вторая степень вины culpa levis — легкая вина определяется сравнением поведения некоего «хорошего», заботливого, доброго хозяина с поведением должника. Если поведение должника не соответствовало требованиям поведения рачительного хозяина, он признавался виновным, но устанавливалась легкая вина. Римские юристы разработали модель поведения такого доброго, заботливого, рачительного хозяина, которое становилось мерилом для определения вины должника. Такую вину называли еще виной по абстрактному критерию, т. е. мерой для сравнения служила некая абстракция, неопределенность.
Римское право знало еще третью разновидность вины — culpa in concreto — конкретную. Ее определяли с помощью сравнения отношения лица к собственным и чужим делам (вещам). Если должник к чужим делам (вещам) относился хуже, чем к своим, то налицо конкретная вина. Если товарищ относится к делам товарищества как к собственным, его поведение безупречно, если же хуже — виновно.